Рассказывает Ольга Ивановна СИДОРЕНКО

Рассказ о моей семье, вплетенный в историю города, основан на документах, фотографиях, воспоминаниях родственников и моих собственных.

МАМА

Моя мама, Евдокия Максимовна Петриченко, родилась на Украине в селе Александрополь Белолуцкого района Луганской области 14 декабря 1930 года. В семье было четверо детей. В 1935 году умер отец, семья осталась без кормильца. Маме в то время было пять лет, а младшему брату всего три месяца. В тридцатые годы на Украине был лютый голод, вымирали целые семьи. К счастью, в семье мамы выжили все дети. По её рассказам, они жили в деревенской хате, крытой соломой, с земляным полом. В хате была большая печь с лежанкой. У печи — широкая лавка, на которой можно было спать. Посреди хаты стоял большой деревянный стол. Перед праздниками стол обливали горячей водой и скоблили ножом, он становился белым и нарядным. Говорили, что раньше в этой хате жили люди, которых «раскулачили» и куда-то вывезли. Мама всё время удивлялась: «Какие же они были «кулаки», если пол в хате был земляным, а не дощатым, как в зажиточных семьях, и крыша крыта соломой?» За хворостом для печи надо было идти в лес, через поле. Мама рассказывала, как однажды зимой она одна тянула сани с хворостом по занесённому снегом полю и увидела волка. Он стоял и смотрел на девочку, которая в страхе замерла на месте. Волк постоял, посмотрел и… побежал прочь. «Наверное, неголодный был», — объясняла мама. На самом высоком месте в селе стояла белая церквушка, изнутри её стены были покрыты фресками. Колхозное руководство устроило в этой церкви склад зерна, о чём мама до последних лет вспоминала с горечью: «Такое было время». Дети рано начали работать в колхозе, помогали взрослым: пасли скот, пахали землю на волах, возили сено. В холодное время года в школу ходили по очереди, потому, что на всех была одна пара ботинок. Вместо тетрадей писали на газетах карандашом. Бумага считалась роскошью. Мама, как и старшие дети, закончила всего четыре класса сельской школы. Но зато сама научилась прекрасно играть на балалайке и петь народные украинские песни. У старшей сестры была тетрадка, в которую та записывала песни, дошедшие до села по радио или из кино. Мама никогда не записывала песни — услышав однажды, она сразу запоминала слова и мелодию. Дома за работой она всегда пела.

Вспоминая годы немецкой оккупации, мама рассказывала один случай. В хату вошли двое вооружённых людей — немецкий солдат и местный полицай. Они искали мать, Елену Матвеевну. Дети плакали и отвечали, что не знают. Тогда полицай наставил на детей автомат, но немецкий солдат ударил его по руке, и автоматная очередь прошла по потолку хаты над головами детей. В 1948 году Елена Матвеевна, вместе с деревенской семьёй Зинченко, у которых сын служил в Инстербурге, с детьми приехала, как она говорила: «В Пруссию». Людей сюда гнали голод и надежда на лучшую жизнь. Мама рассказывала, как видела на железнодорожной платформе женщину, опухшую от голода, почти в бессознательном состоянии. В руках женщина держала чемоданчик. К ней подошёл вор, спокойно забрал чемоданчик и удалился прочь. А у бедолаги даже не было сил, чтобы позвать на помощь. В то время частыми были случаи грабежей в поездах и на вокзалах: бандиты приставляли к горлу жертвы нож, и та отдавала им всё своё имущество.

По приезде в Черняховск многодетной семье Петриченко дали комнату в немецком особняке на улице Элеваторной. Мама устроилась работать охранником на стратегический объект «п/я 24» — в контору «Заготзерно» на элеваторах. Почти все охранники были молодыми девчатами.

В 1951 году мама перешла на должность лаборанта в той же конторе «Заготзерно» на элеваторах. Рассматривая фотографии тех лет, можно видеть, как молодёжь предприятия проводила свой досуг: вот на машине весёлая компания отправляется на природу, в парк. А на фотографии 1951 года – коллективный выезд на море в город Светлогорск. Примерно в это самое время родители познакомились, а в 1952 году расписались. Свадьбы не было. Через месяц отца направили в Ленинград на годичные курсы, а мама осталась в Черняховске. После окончания учёбы на курсах, в 1953 году молодая семья отправилась к месту назначения отца в Киевский военный округ. В Черняховск вернулись после демобилизации отца в 1956 году. Мама, оставив меня на попечении бабушки Елены Матвеевны, устроилась работать на горпищекомбинат в конфетный цех (после — кондитерская фабрика). У меня остались такие воспоминания о работе мамы на этом предприятии: на новогодний праздник мама сделала мне подарок — большого карамельного мишку тёмно-жёлтого, почти коричневого цвета. Я вынесла его на улицу, чтобы показать другим детям. Есть его было жалко, и мы его только лизали. Потом дома я всё-таки по кусочкам его сгрызла.

Как-то, на пищекомбинат пришёл корреспондент местной газеты. Он фотографировал передовиков производства и мою маму в том числе. В начале 60-х, в бытность директором П.Жукова, мама работала на маслозаводе лаборантом. Я уже училась в первом классе средней школы и одновременно в музыкальной школе. Путь в музыкальную школу пролегал по улице Крупской, мимо маслозавода, и я частенько заходила к маме на работу. Она усаживала меня за стол в своей лаборатории, накладывала в тарелку только что сделанного творога и сверху поливала сгущенным молоком. Этот сказочный, неповторимый вкус запомнился мне на всю жизнь. На маслозаводе выпускали разную продукцию. Кроме масла, творога, сгущенного и пастеризованного молока, делали вкуснейшее мороженое в вафельных стаканчиках и плавленые сырки. В стеклянных бутылках под крышками из разноцветной фольги выпускали кефир, ряженку, топлёное молоко, сливки. К примеру, молоко было под белой серебристой крышкой, кефир – под зелёной, ряженка – под фиолетовой, сливки – под розовой, топлёное молоко – под жёлтой. Пустые бутылки покупатели сдавали в магазин по 15 копеек за штуку, их после возвращали на завод. Помню, как-то летом, мама взяла меня «покататься» на молоковозе — в экспедицию по деревням, собирать молоко с ферм. Меня усадили посередине кабины, и мы тронулись в путь. Из всей поездки мне запомнилась только дорога, вернее, её полнейшее отсутствие. Машину так трясло и подбрасывало на ухабах, что я головой стукалась о потолок кабины.

В городе активно восстанавливались заводы, развивалось производство. Работы хватало на всех, везде требовались рабочие руки. Заводы работали в три смены. Когда в полную силу заработал деревообрабатывающий комбинат, мама устроилась туда мастером в цех №1. Она рассказывала, что начальник цеха по фамилии Глушко всегда удивлялся, как это она «на глаз» умела так точно определить в кубических метрах объём поступившей древесины. После обмера и проверки, оказывалось — точно!

Сегодня в Черняховске уже нет ни маслозавода, ни горпищекомбината, ни кондитерской фабрики, ни деревообрабатывающего комбината (ДОКа), ни других предприятий, которыми славился и гордился город. Нет даже хлебозавода, на котором в последние годы жизни работала мама. А она умела делать такую вкусную и красивую выпечку, какую на заводе не мог больше никто! Только ей поручали печь караваи для встречи высокопоставленных гостей города. Это были произведения пекарского искусства: румяные, пышные, с украшениями в виде косичек, цветов, колосков. Так было всегда: за какое бы дело мама ни бралась, у неё были «золотые» руки».

Материалы предоставлены Черняховской ЦБС

Фото из личного архива Ольги Сидоренко