25 декабря 1979 года в 15.00 по местному времени границу с Афганистаном пересекли первые советские части. На аэродромы Кабула и Баграма по воздуху были переброшены десантники. Вечером 27 декабря спецгруппами КГБ и отрядом Главного разведывательного управления была осуществлена спецоперация «Шторм-333». Так началась афганская война для тысяч советских военнослужащих. Многие из них вернулись домой в цинковых гробах, принеся горе, невосполнимую утрату в свои семьи. По официальным данным, в Афганистане погибли 15 тысяч 400 советских военнослужащих…

Не обошла беда и черняховские семьи. В нашем городе установлен памятник погибшим воинам-интернационалистам. В скорбном списке есть и имена тех, кто погиб в Афганистане. Накануне даты, 27 декабря – дня ввода ограниченного контингента советских войск в Афганистан, вспомним, склонив голову, тех, кто отдал жизни, выполнив интернациональный долг, сложив головы за други своя… Никогда им не войти в свой дом, не увидеть детей и внуков, не сесть с однополчанами за стол, чтобы вспомнить боевую молодость…


Александр Данилов

Короткая жизнь Александра Данилова оборвалась в августе 1981 года. В одном из боев в районе Мироб-Чакар в рукопашной схватке с душманами он был убит выстрелом в упор...

Его мама, Раиса Александровна поделилась воспоминаниями о своем мальчике:

- Ребенок и ребенок, много и не жил... Школу окончил, немножко поработал в шахте, и в армию забрали. На службу призвали в апреле 1981 года, а домой привезли в августе... того же года. Он мне не сказал, что в Афганистан отправляют. Возле военкомата все уговаривал: «Мама, ты только не плачь, не плачь, мамочка». А я ему говорю, чего, дескать, плакать должна, я тебя на службу отправляю, а не на войну. Ох, если бы знать, если б знать... Ведь видела сыночка в последний раз! Их в военкомат запустили, потом в автобусы погрузили и увезли. Несколько писем только прислал...

Тот парень, Володя, что четыре гроба в наш город привез, все просил меня: «Вы только не открывайте, пожалуйста, не открывайте гроб». И такое лицо у него при этом было, Господи, не должно таких лиц у детей быть!..

Тяжело матери пережить ребенка, жить воспоминаниями такими горькими, что сердце заходится от боли. В Казахстане погибшим ребятам установили памятник. На открытии его плакал весь город. Но разве родителям памятники нужны? Им нужно, чтобы их дети были живы, счастливы, здоровы. А так и пожить не успели... Вспоминает Раиса Александровна своего сыночка: - Играл в хоккей и волейбол, книжки любил, таскал из библиотеки охапками. Общительный, веселый, много друзей и подруг. Каким бы он теперь был?..

В начале девяностых Раиса Александровна переехала из Караганды в Черняховск. Болит материнская душа, беспокоится о родной могилке: в каком состоянии памятник, не разрушило ли его время, не надругались ли вандалы... В силу возраста и финансовых затрат, не совместимых с размером пенсии, она обратилась с просьбой помочь ей узнать что-либо о месте захоронения Александра Данилова в администрацию нашего муниципального образования. Глава администрации (в те годы Валерий Фомин) отослал в Караганду заместителю главы администрации города запрос и через небольшое время получил ответ на него: «Сообщаем, что за могилой Данилова Александра Васильевича, 1962 года рождения, ухаживает общественное объединение «Союз ветеранов войны в Афганистане Октябрьского района города Караганды. Высылаю вам фото могилы воина-интернационалиста».

До последнего вздоха материнское сердце будет кровоточить незаживающей раной по погибшему сыну. В собственных воспоминаниях она снова и снова будет переживать счастливые мгновения детства своего мальчика. Вот первые секундочки его жизни: легкий, невесомый пух волосиков, сонные, но такие родные глазки, требовательный ротик... А здесь ему годика три: замазанные зеленкой коленки, разбросанные по полу кубики и машинки. Взрослеет мальчик, он так похож на папу: те же голос и походка. И последние мгновения прощания... Нет, не последние мгновения его жизни, такого мать бы не перенесла. Сына привезли в закрытом гробу, она его не видела. Только вот этот страшный, мучительно-страшный груз-200... И голос такого же, как ее сын, детеныша-солдатика: «Тетя Рая, вы только, пожалуйста, не открывайте. Не открывайте гроб. Давайте не будем вспоминать...». Боль, непереносимая, жестокая, не проходящая. Но разве бывает она чужой? Нет, чужой боли не бывает...

Виктор Горохов

Он не расскажет о себе. Мы можем привести только отрывки из его писем к маме, воспоминания сестры и сухие строки биографии. Наверное, у Господа очень мало ангелов, если он забирает лучших сынов человеческих... Война убивает не только солдата, умирают вместе с ним матери, умирают надежда, любовь, не рожденные дети так и не появляются на свет...

…Памятная доска на доме по улице Спортивной, где когда-то жила семья Виктора Горохова, заняла свое достойное место взамен бесследно исчезнувшей несколько лет назад. В этом доме он родился, рос, дружил с мальчишками, бегал на стадион играть в футбол. Беленького, вихрастого и какого-то светлого, испускающего лучики тепла и доброты мальчишку, любил весь дом. Многодетную семью уважали за трудолюбие, открытость, готовность отозваться на чужую боль. Жила счастливая мама с двумя двойняшками-сыночками и маленькой дочкой. Трудилась, не покладая рук, а дети старались ее радовать. Сестра Виктора Горохова Лариса вспоминает:

- Мама нас одна растила, братья для меня были по-настоящему старшими – на целых десять лет! Мама нас строго воспитывала, Витенька и Гена не разбалованными росли, трудяги. Мама на работе, а в доме чистота, порядок, ужин приготовлен. Она радуется и нам радость. Сыновья любили маму и… Родину. Так нас воспитывали. Витя и Гена никогда не расставались, вместе учились, вместе пошли работать на гормолзавод, вместе ушли в армию. Служили наши неразлучники в Химках Московской области. Витя был спокойным, рассудительным, добрым, как и положено быть старшему. Он и был старшим – старше Гены на целый час, первым родился. После демобилизации вернулись домой. Вместе с ними вернулась в нашу скромную квартиру и радость. Дома долго не сидели, пошли учиться в ШМАС. Прошло совсем немного времени, и как-то вернулись братья задумчивые. Мама обеспокоилась, стала спрашивать – что случилось? А Витенька говорит, что их отправляют заграницу, в командировку. Мама все допытывалась, куда отправляют сыновей, просила отказаться, опасалась, что может случиться трагедия. А Витя ее спрашивает: «Мамуля, как я буду ребятам в глаза смотреть, если откажусь?». И уехали. Наверное, люди чувствуют, что уходят навсегда. Гена попрощался и все. А Витя со мной долго-долго был, целовал, тормошил, наставлял, чтобы берегла маму, у нее больное сердце. Все никак от меня оторваться не мог...

Они уехали на год. Витя не дослужил до конца командировки всего десять дней... Проходили службу в Кундузе. Он был начальником аэрофоторазведки, делал съемки с вертолета. Его вертолет был ведомым, его первым и сбили. Потом Гена рассказывал, что ребята были обожжены, изуродованы, а Витя – нет. Солдатики сразу выехали на место гибели вертолета, как только вертушка исчезла, кинулись на поиски, думали, успеют отбить, вдруг живые... Да и погибших мальчишек тоже нужно было увозить, душманы издевались и над мертвыми. Когда прошла информация, что вертолет исчез, Гена кричал, что там его брат, он должен ехать искать, как он скажет дома, что Витя пропал!?

…Гена вез «груз-200», возвращал на Родину двадцать ее сынов, двадцать мальчиков в цинковых гробах, среди которых был и его братик-двойняшка. Что чувствовала его душа, разорвавшись пополам? Как выдерживало боль сердце? Что творилось с психикой двадцатилетнего юноши? Он не получил ни царапины, но война искалечила его на всю оставшуюся жизнь, изуродовала судьбу семьи, унесла из жизни маму, сердце которой так берегли ее сыночки.

Ребята очень часто писали домой письма, а мать их бережно хранила. Сейчас письма из прошлого, когда все были живы, перешли по наследству к сестре Виктора и Геннадия.

Письма проделывали долгий путь из Афганистана. Они были наполнены любовью к родным, уверениями, что все у мальчиков отлично. А мама и сестра читали между строчками. Но ни сыновья, ни их мать не допускали и мысли о трагедии, надеялись на скорую встречу, строили планы, радостные, счастливые. У Виктора оставалась в Черняховске невеста Оля, мечтали о свадьбе, о встрече с родными. Брат Витя потихоньку копил подарки для сестрички и мамули – вот приедет и порадует. Письма за двоих писал старший брат. «Получили ваше письмо и фотографию. Теперь вы с нами будете воевать – это я шучу, конечно. Мы повесили фотографию на самое видное место – над койками, и вы смотрите на нас теперь каждый день». «С огромным приветом к вам ваши сынули Гена и Витя. Мы живы и здоровы, чего и вам желаем. У нас все в порядке. Все идет как нужно, по плану работаем, по плану спим... Погода стоит хорошая...». «Как Лора сдает экзамены? Вот приехать хотя бы 1 августа! За грибами да ягодами сходили бы, да и помогли бы все убрать по даче...». «Здравствуйте, наша мамулька и сестричка Лорочка. Работали и работаем без выходных. Живем мы хорошо, кормят отлично. Насчет погоды – солнце светит, очень жарко и пыльно. На солнце 65 градусов. Как там вы живете, как наши соседи?..».

Виктор погиб 7 августа 1983 года. Брат привез его домой 10 августа. Проводить Виктора в последний путь пришли все соседи, со всей улицы. Вспоминая те черные дни, даже не дни, а годы траура, Лариса говорит:

- Геночка привез гроб. Он вернулся таким постаревшим, будто было ему не 23 года, а наступила старость. Он старался не смотреть в глаза маме, отмалчивался, ушел в себя. Горе надломило нашего братика, его искалечила война, искалечила на всю оставшуюся жизнь. Нам сообщили о гибели Витеньки 7 августа, а привезли его через три дня. Три дня ожидания отняли здоровье нашей мамы. Она искричалась, сердце не выдерживало. Одна скорая уезжала от нашего дома, другая приезжала – скорая за скорой... В то время я была ребенком, но за эти три дня повзрослела. Витя копил подарки. Он накупил мне платьиц, сарафанчиков, маме полотенца... Геночка подарки привез вместе с гробом. Все такое красивое, выбранное с любовью, а носить я не могла. Все время казалось, что они… пахнут смертью. Так эти вещи и лежали в шкафу. Последний подарок братика... Всю жизнь нам перевернула эта война! Хоронили, кажется, всем Черняховском, все плакали, сочувствовали нам, старались сказать какие-то слова поддержки, утешения. А разве можно утешить в горе мать?.. С того черного дня из нашего дома ушли все праздники на много лет. Солнце светит, кто-то смеется, а Витеньки нашего нет... Самым большим утешением для мамы было пойти на его могилку, поплакать, поговорить, посадить цветочки. Так было много лет. Часто думаю, не случись трагедии, сейчас бы мой брат был жив, жива была бы и мама. У братика были бы уже взрослые детки, внучата. Было бы все по-другому. Наш Гена после Афганистана тоже стал другим, от прежнего мальчика ничего не осталось. Он вскакивал ночами, кричал в каком-то животном, диком ужасе, не узнавая ни меня, ни маму, звал Витю, плакал... А утром ничего не помнил. Война сломала его психику. Тот ад, что он прошел в Афганистане, часы, когда вез брата в гробу домой, сломали его, искалечили хуже, чем открытые телесные раны... Нам тоже предлагали уехать, обещали квартиру, но мама не согласилась. Мы не могли оставить Витю одного, бросить его могилку…

…Передо мною буклет: размытая временем, переснятая фотография навсегда молодого Виктора Горохова. Он смотрит из своей вечной юности, и как будто светится любовью его душа, свет и тепло исходят от снимка. На обороте буклета надпись: «Прапорщик Горохов Виктор Владимирович. Родился 5 апреля 1958 года в городе Черняховске. В 1973 году закончил 8 классов школы №1 города Черняховска и поступил в ГПТУ №12. Получил специальность каменщика-монтажника. Работал в ПМК-309, на заводе «Техмаш», гормолзаводе города Черняховска. 15 ноября 1977 года призван на действительную военную службу. 13 мая 1980 года окончил школу прапорщиков. 1 сентября 1982 года по личному желанию направлен для прохождения службы в Республику Афганистан, на должность начальника группы обработки информации. Неоднократно принимал участие в выполнении боевых заданий. 7 августа 1983 года при заходе на посадку в аэропорту Кундуз вертолет МИ-24 был сбит, экипаж погиб. Награжден орденом Красной Звезды (посмертно). Захоронен в городе Черняховске Калининградской области»...

Виталий Кретинин

Более трех десятков лет пролетело с той черной ночи, зима засыпала снегом его могилу. Более трех десятков весен прожили без него его дочери. Выросли внуки. Внук, которого так ждал Виталий Елисеевич Кретинин - точная копия деда. Такой же высокий, с черными, как мягкая южная ночь, глазами, волевой, целеустремленный и добрый. Жизнь идет, только нет в ней подполковника Кретинина, погибшего 13 февраля 1987 года в республике Афганистан. Погибшего, вызволяя из лап смерти безусых мальчишек-солдатиков, своих сыновей.

«…Батяня-комбат, ты сердце не прятал за спины ребят». Он и не прятал, и не берег свое больное сердце. Об отце вспоминает младшая дочь Виталия Елисеевича Кретинина – Эльвира.

- Папа родился 1 марта 1944 года в Макеевке Донецкой области, вырос в многодетной шахтерской семье. Его старший брат Василий в годы Великой Отечественной войны был разведчиком. Он пропал без вести. Отец его всю жизнь искал. В свое время пошел служить в ряды Вооруженных Сил, остался в армии, заочно поступил в военное автомобильное Рязанское училище. Для себя решил, что быть военным – его путь, его судьба. Служили мы всей семьей. Отец не расставался с нами, мы всегда были рядом. Моя старшая сестра Лиля за десять лет поменяла 8 школ. Дважды служили в Германии, Грузии, Азербайджане. В 1984 году нас перевели в Черняховск. Отец служил в автомобильных войсках, в Черняховске был комбатом в наливном батальоне на улице Гагарина. Войска автомобильные, а своей машины не имел, хотя очень мечтал приобрести. За полгода до отправки в Афганистан по талону он приобрел Жигули, называл машину ласково «Ладушка», а поездить не успел... Отец был ласковым и очень добрым человеком, спокойным, рассудительным и мудрым. Очень внимательный, папа любил делать подарки, помнил все даты. Ему доставляло несказанное удовольствие преподносить сюрпризы, радовать, получал от этого массу удовольствия. А вот сам получать подарки почему-то не любил. Когда наш папа возвращался с учений, он всегда доставал из кармана и давал мне леденцы, перемешанные с крошками табака. Говорил, что от зайчика...

В 1986 году он ушел с батальоном в Афганистан. Он мог бы остаться, ведь перенес два микроинфаркта. Медики оставили выбор за ним. А Афганистан для него, безусловно, не бравада. Я помню, как отец говорил, что к нему в кабинет приходили солдатики и спрашивали: «Товарищ подполковник, а вы поедете с нами?». Папа говорил нам: «Как я могу их бросить, ведь они мои дети, мне в сыновья годятся». Отец писал нам очень много писем, даже одно звуковое осталось. Уходили в Афганистан – была ранняя осень или конец лета. А на Новый год приехал домой в отпуск, но до конца отпуска не остался – уехал к своим мальчишкам раньше положенного срока. Из Афганистана он привез фотографию, она всегда висела у нас в рамке на стене, папа сделал своей рукой надпись: «Будущее многие хотят видеть аж до самой старости. Но, к сожалению, Афганистан этой возможности не дает». У него было плохое предчувствие. Это сказывалось в его поведении, каких-то фразах. Вот, к примеру, мама не разрешала ему носить авоськи с продуктами из магазина, всегда говорила, мол, идешь в форме и с авоськой в руках, так не нужно. В тот раз ходил с ней в магазин, а на ее слова отвечал, дескать, еще наносишься сама... А когда папу хоронили, к нам подошел его сослуживец, он рассказал, что встречался с отцом в том его последнем отпуске. И отец в разговоре с ним вспомнил свой сон. Ему снился брат Василий, он пришел в сон отца и сказал: «Ты устал, брат, пора тебе домой». 13 февраля 1987 года к нам пришли военнослужащие. Я открыла дверь, ничего не поняла, позвала маму. Она, конечно... Мама только спросила: «Он ранен?..». А они сняли фуражки...

Наши военнослужащие делали рейд Шиндант-Кандагар, везли горючее. Заправили самолеты, а на обратном пути попали под обстрел. Нашу колонну разбили на две части. Одну часть колонны вывели из-под обстрела. Водитель бронетранспортера был ранен, и папа заменил его, поехал за своими мальчишками. Сказали, что ранение было смертельным, его ранило в висок. Говорили, бой был очень тяжелым, настоящая кровавая бойня.

Гроб с отцом мы ждали пять суток. Помню, была ночь, когда папу привезли домой. Мы его не видели – гроб был цинковый, закрытый. Хоронили из гарнизонного Дома офицеров. Я очень плохо запомнила все, что происходило. Не могу много об этом рассказать. Папа посмертно награжден орденом Красной Звезды. Его похоронили в Черняховске, а через месяц перезахоронили на родине в Макеевке Донецкой области, рядом с родными…

Записала Людмила Охота