Продолжаем наши прогулки по старому Инстербургу. Сегодня снова гулям вдоль домов пригорода – Форштадта, ставшего затем Зирштрассе (ныне улица Калининградская)

...И вот мы идём дальше и подходим к дому №17, примерно до 1910 года принадлежавшему семье Адомейтов, державшей здесь небольшую транспортную компанию. Впоследствии участок был приобретён Эдуардом Герлахом, который после серьёзной реконструкции дома открыл там продуктовый магазин.

Следом шёл дом №18 мясника Виллувейта, в котором он жил и работал. Собственно, магазина как такового там не было, а для торговли он использовал обычный уличный прилавок. Во дворе жила большая семья Хааков. Несмотря на бедственные условия, все их голубоглазые и светловолосые дети росли вполне себе здоровыми. Однако повзрослев, насколько я помню, некоторые из них не поладили с законом.

Что касается следующего дома №19, то тут в моих воспоминаниях образовался некоторый пробел. Владельца, кажется, звали Шубат, и он тоже был мясником.

Теперь же мы переходим к дому №20 пекаря Метчука. В те времена его дом представлял собой обычное одноэтажное строение. Накануне Первой мировой войны старый дом уступил место новому четырёхэтажному зданию. Пекарня хозяина была модернизирована и стала более просторной. Двух- и трехкомнатные квартиры там арендовали чиновники, учителя, рабочие и представители других профессий. К примеру, я очень хорошо помню сержанта полиции Грунднера. Это была поистине «весомая» личность в лучшем смысле этого слова, однако его строгий официальный облик скрывал доброжелательно-отцовский характер.

На соседнем участке №21 старый одноэтажный дом садовника Жана М. Фиггеля также был заменён на новое и большое здание. В его современных квартирах жило много семей. Сад Фиггеля с течением лет был значительно расширен за счёт приобретения земли со стороны заднего двора его дома. На этой земле было построено несколько отапливаемых теплиц, а также обустроены парники и открытые грядки. Довольно часто зимой я покупал здесь цветы в горшках. Жан Фиггель был настоящим мастером своего дела и работал не покладая рук. Ему активно помогала и его жена. У них было две дочери и сын Герхард, который унаследовал хозяйство после смерти своего отца (случилось это примерно в 1930-31 году).

Далее по улице следовали два дома с фронтоном. В начале описываемого периода дом №22, к которому относилось и небольшое садовое хозяйство, принадлежал бездетной паре по фамилии Ланге. Однако затем Ланге отказался от владения и продал его чиновнику имперской железной дороги, чьей фамилии я уже не помню.

Соседний дом №23 был собственностью мясника Фарона. В его семье было три дочери и сын.

Следующий дом №24, с въездными воротами, конюшнями и каретным сараем являлся собственностью владельца транспортной компании Томаса. Помимо четырёх конных экипажей у него были и собственные поля для выпаса лошадей и коров, а также пахотные угодья. Его владения частично охватывали появившуюся несколько позже Шёнштрассе (в те времена не имевшей собственного названия и ныне не существующей – прим. переводчика), но в основном занимали район Пульвервег (ныне 2-й переулок Победы – прим. переводчика) и Нойендорфервег (ныне не существует – прим. переводчика). Семья у Томаса была довольно большой. Если я не ошибаюсь – четыре дочери и три сына. Два старших сына погибли во время Первой мировой, что, вероятно, сломило отца семейства, и он вскоре скончался. Его супруга запомнилась мне как тихая, терпеливая и неутомимая женщина. У неё я часто покупал свежее цельное молоко. Однако вернёмся к господину Томасу. Его знали все форштадтцы. Со своей характерной внешностью и с дубовой тростью в руке он был известен просто как «герр Томас». Я не припомню того, чтобы он сам занимался каким-либо физическим трудом в собственной компании, но был её активной движущей силой и не допускал халатности среди своих работников. Чтобы заключить ту или иную сделку с клиентами, ему зачастую приходилось злоупотреблять спиртными напитками в трактирах, после чего наш герр Томас, слегка покачиваясь, возвращался домой, при этом громогласно разговаривая и размахивая направо и налево своей тростью. Горе тому, кто осмеливался в эти моменты подойти к нему слишком близко. На несчастного тут же обрушивалась целая канонада оскорблений. Однако все об этом знали и предпочитали в такие моменты держаться от него подальше. Герр Томас скончался в самом расцвете сил примерно в 1921 или 1922 году. Его похороны опечалили весь Форштадт. Пригород был усыпан еловыми ветками - от его дома до Цигельштрассе (ул. Победы – прим.переводчика). С его уходом улица потеряла по-настоящему колоритную личность.

Когда я был ещё совсем маленьким, соседний дом (№25) принадлежал фрау Бакманн, а после её смерти перешёл к её дочери – фрау Байор, жившей вместе со своим мужем (таможенным служащим) и сыном в той части этого же дома, что выходила прямиком на улицу. В его дворе располагалась мастерская гончара Валлата. Это был уравновешенный и способный мастер с большим кругом клиентов. Сам он жил напротив, через улицу. Я помню и многодетную семью Маттукатов, жившую во внутренней части двора. Мне неведомо, каких усилий стоило фрау Маттукат прокармливать свою большую семью, так как её муж больше думал не о работе, а о том, как раздобыть спиртное.

Следующий участок (№26) принадлежал семье мясников по фамилии Шубат. Но я помню только фрау Шубат. В их семье было две дочери, старшая из которых вышла замуж за пекаря Гердина, после того как тот овдовел. Младшая же дочь стала женой учителя Венгера и теперь живёт в Берлине.

Теперь переходим к дому №27. Его владельцем был старый сапожник Гесс, умерший примерно в 1910 году. Его супруга, несмотря на свой преклонный возраст, продолжала управлять хозяйством, которое состояло из множества небольших квартир. У неё был гладильный каток, который никогда не простаивал без дела. Их сын Макс продолжил дело своего отца и чинил обувь, в том числе и для нашей семьи. Он был хорошим и дружелюбным человеком, хотя его отношения с матерью оставляли желать лучшего. Однако вину за это, скорее всего, следовало возложить именно на упрямую и эгоистичную мать. Всё её хозяйство со временем пришло в упадок, так как старушка не имела ни сил, ни средств для поддержания его в надлежащем виде. Вскоре после смерти матери сын бросил свой бизнес и основал новый – на углу Гартенштрассе и Туннельштрассе (улицы Садовая и Туннельная – прим.переводчика), куда сам и переехал. Лишь спустя много лет я узнал причину, по которой он оставил фамильный дом. Оказалось, что его мать завещала всё имущество старшему сыну (Эмилю Гессу – прим.переводчика), который жил в Берлине, и о котором мне ничего не известно.

О следующем доме №28, коим владел Альбрехт или Григат, я не припомню никаких подробностей, кроме того, что в его открытом окне можно было часто наблюдать маленькую девочку.

Следующим шёл дом №29, имевший протяжённый фасад, въездные ворота, большой внутренний двор, несколько хозяйственных построек и множество квартир. Кто им владел в те времена, мне не известно. В переднем здании жила семья Пантель, а также еврейская семья Фейнтюх. В ранней юности я водил дружбу с их сыном – Бенно Фейнтюхом. Мы часто заключали с ним бартер на Пасху. В обмен на кусок маминого пирога я получал от него мацу, известную как пасхальный хлеб. После того, как мы оба отправились солдатами на Первую мировую, то потеряли друг друга из виду, так как его родители то ли переехали в другой город, то ли умерли. Позднее этот участок был приобретён мясником Беккером, который на месте старого дома в начале 1930-х годов построил новое трёхэтажное здание. Последний раз, накануне изгнания, мясом и колбасами там торговал мясник Кревальд.

И вот мы добрались до просторного участка №29- а, принадлежащего Эмме Бергер. Супруг фрау Бергер должно быть скончался довольно давно, и поэтому я ничего о нём не знаю. Госпожа Бергер управляла трактиром, в котором был   большой танцевальный зал со сценой и амфитеатром (иначе Bullerloge – прим.переводчика). Это место пользовалось большой популярностью среди местных солдат. По выходным тут всегда было довольно многолюдно. Солдаты приходили сюда в сопровождении девушек или одни, чтобы подрыгать ногами и завести новые знакомства. Вплоть до 1914 года в дни рождения Кайзера – 27 января, там устраивались особые празднества. Затем несколько вечеров подряд проводились театральные постановки. Поскольку дом моих родителей находился напротив и я водил дружбу с сыном хозяйки Виктором Бергером, то мы вместе с ним часто наблюдали за тем, что происходило в амфитеатре. Любительские постановки, начинавшиеся на трагической ноте, почти всегда заканчивались хорошо. Влюблённые пары, которых разделяла неверность (без этого не обходилась практически ни одна пьеса), вновь объединялись во всепрощающем чувстве любви. Время от времени случались и драки из-за чьей-то вспыхнувшей ревности, но тётя Эмма всегда знала, как утихомирить буйные головы. У фрау Бергер была и очень хорошенькая дочь, впоследствии вышедшая замуж за кондитера.

Последний на этой стороне улицы дом №29-с был построен примерно в 1911-12 годах. Его владельцем был судейский чиновник по имени Маркс, который спустя некоторое время продал его господину Рудольфу Парейку. Отсюда на юг вела тропинка, которая за садом фрау Бергер разветвлялась на две. Та, что шла влево, вела мимо прочих садов к Зигельштрассе (ул. Победы – прим.переводчика) и более поздней Шёнштрассе. А та, что вела направо, вела к Пульвервег и Нойендорфервег.

Автор Отто ХАГЕН, 1977

Перевод Евгений А. СТЮАРТ, 2020

Продолжение следует…