Мы продолжаем рассказ, начатый ровно неделю назад, о государственной клинике Инстерьбурга и ее профессоре Пауле-Вилли Зигерте, поведанный его дочерью Маргаритой Зигель.

Клиника Инстербурга дополнительно осуществляла уход за будущими одинокими матерями в последние месяцы их беременности. Их называли «домашними беременными» и в их обязанности входило выполнять лёгкую домашнюю работу, благодаря чему они освобождались от платы за нахождение в клинике. Таким образом, у акушерок была дополнительная возможность попрактиковаться. В дальнейшем социальные работники помогали матерям-одиночкам в трудоустройстве и, если было необходимо, пристраивали их детей. Также проводились четырёхнедельные курсы для учителей домоводства и профессиональной школы, которые обучались не только в стационарах и детских отделениях, но также присутствовали при родах.

Инстербургская клиника считалась одной из лучших женских клиник Восточной Германии, сюда приезжали многочисленные гости с запада, в том числе и для приобретения профессионального опыта. Её комплекс был богат широкими коридорами и различными вспомогательными помещениями, включая кухни, складские и бельевые комнаты, веранды, комнаты отдыха и так далее. Здесь имелась собственная врачебная инфраструктура с библиотекой, клубом и аудиторией. Немедицинская же обстановка, такая, как в кабинете директора, персональных палатах и комнатах медсестёр, была произведена главным образом на немецких предприятиях. Главной достопримечательностью клиники было красовавшееся на коньке крыши со стороны Мельничного пруда гнездо аистов, приводившее в восторг посетителей в период появления птенцов. Весной за это гнездо разворачивались жаркие баталии. Насколько нам известно, это была единственная женская клиника в мире, на крыше которой жили аисты. Противоположная сторона крыши, где также находилось специально для этого установленное плетёное колесо, по неизвестной нам причине так и не было заселено аистами. Широкие луга с их трясинами, простиравшиеся от клиники до Городского леса, давали аистам обильное пропитание. Окраинное расположение клиники, с просторным видом на поля и леса придавало ей особый шарм и почти санаторную атмосферу. Будучи организационно и территориально обособленной, она всегда казалась мне большой и самодостаточной крепостью.

Под началом директора и главного врача находились шесть ординаторов, что по тем временам было очень много, а также 28 медсестёр, три технических помощницы, главный административный инспектор, бухгалтер, ряд административных служащих, чьё точное число уже не вспомнить, личный секретарь, три сторожа, три кочегара, а также художник, столяр и садовник с помощниками. Отцу вменялось в обязанность не только руководство медицинским сектором, но и всей администрацией учреждения, что подразумевало для него большую нагрузку.

Среднегодовая рождаемость составляла 1200 детей, количество стационарных гинекологических больных примерно столько же. Количество амбулаторных больных мне не известно. Бюджет клиники, для примера в 1943 году, составлял 733000 рейхсмарок (1 рейхсмарка равна сегодняшним 19 долларам США). С тем же великодушием, что было проявлено во время строительства клиники, провинция также пожаловала нам служебное жильё, которое находилось в старом здании и состояло из 15 комнат и двух ванных комнат.

В отношении себя отец был совершенно неприхотлив, но к другим был очень щедр. Я практически не помню, чтобы родители и мы, дети, собирались вместе во время трапезы. В инстербургской квартире и в доме в Раушене (Светлогорск) непрерывно стоял шум от посетителей. Среди них были многочисленные художники, поэты и писатели, такие как Томас Манн, Бёррис фон Мюнхгаузен, Франк Тисс, Мэри Вигман, Грет Палукка и многие другие. К нам, детям, отец проявлял большую любовь и безграничное терпение. Его брак был очень счастливым.

Во время войны главный врач клиники, доктор Шойер, а также весь мужской персонал были призваны в армию, в связи с чем отцу пришлось заменять их по мере возможности. А в 1942 году он был обвинён кем-то из врачей в том, что не распознал родильную горячку и не сообщил об этом. Когда он смог опровергнуть это, то на него накинулись с обвинением в том, что он делает аборты. Его арестовали, после чего он 9 месяцев провёл в предварительном заключении пока велось следствие, затем предстал перед особым судом, который согласно законам того времени грозил смертной казнью. Во время этого уникального процесса, доказав свою невиновность, отец был оправдан. Двумя экспертами, бесстрашно выступившими на его стороне, были профессор Лённе из Дюссельдорфа и профессор Стефан из Штеттина. Тем не менее, он продолжал оставаться отстранённым от должности, хотя ему и позволили удалиться в свой дом в Раушене. Эти чудовищные нападки на непорочного человека можно объяснить лишь личной враждой, которая существовала между ним и гауляйтером Эрихом Кохом.

В течение периода неизвестности приблизился конец войны. Когда русские находились лишь в нескольких километрах от Раушена, моим родителям в последнюю минуту удалось бежать по морю в Свинемюнде, а оттуда через Росток в Гамбург, до которого они добрались за один день до капитуляции. Там наша семья воссоединилась. Хотя мы и потеряли наше имущество, но спасли самое главное - все мы пережили войну живыми и здоровыми. Отец сразу устроился в Гамбурге гинекологом и стал практикующим врачом в Иерусалимской больнице. Вскоре у него была большая практика, поскольку многие его старые восточно-прусские пациенты нашли к нему дорогу. В 1947 году он перенёс тяжёлую дифтерию, которая на полгода сделала его нетрудоспособным, но чудесным образом обошлась без существенных последствий. Его многолетний отрыв от четырёх своих детей, ни один из которых ещё не завершил своё профессиональное обучение, сделал из него заботливого деда для внуков. В октябре 1956 года прямо перед своим 73-м днём рождения он снова возобновил свою практику в центре Гамбурга. В конце декабря он вместе с матерью отправился на праздники к родственникам в Баварию, где 5 января 1957 года стал жертвой инфаркта. Он скончался в сознании и счастливым, до последней минуты наполненным жизнью. Последнее, что мы от него услышали, было: «Как жаль, как жаль, это было так прекрасно…». Я пишу эти слова, хотя они затрагивают очень личное, потому что они показывают тот оптимизм и энтузиазм, которые не покидали отца всю жизнь, даже в самые её тёмные часы. Мы похоронили его в соответствии с его пожеланиями в тихом семейном кругу на очаровательном маленьком деревенском кладбище в Роттау (Верхняя Бавария), что находится между озером и горами. Через три года мама последовала вслед за ним…

Что же касается дальнейшей судьбы клиники Инстербурга, я могу сослаться только на другие источники, которые говорят следующее. Когда в 1944 году фронт постепенно докатился до территории Восточной Пруссии, то часть клиники, которая находилась под руководством исполняющего обязанности руководителя, доктора Шульце была передана в ведение психиатрической больницы в Тапиау, а верхний этаж заняли душевнобольные. 27 июля 1944 года клиника тяжело пострадала от воздушного налёта. Из восемнадцати попаданий бомб, пришедшихся на здание, одна разрушила часть операционных, а также всю телефонную линию и рентгеновское оборудование. Из-за этого клиника большей частью была вынуждена переехать в Тапиау. В октябре 1944 года на территории клиники разместилась санчасть и главный перевязочный пункт.

Примерно 20 января 1945 года оставшееся гражданское население Инстербурга, а также санчасть из клиники были эвакуированы. Спустя несколько дней то же самое произошло и в Тапиау (ныне Гвардейск). Акушерки и технический персонал смогли бежать в Рейх. Медсестёр принял «Mutterhaus» в Кёнигсберге, а мужчины были призваны в фольксштурм. Доктор Шульце встал в ряды Вермахта. Насколько известно, никто из сотрудников не погиб. Эвакуированное перед этим в Гарделеген (Саксония) и Грейфсвальд докто-ром Шульцем имущество клиники было большей частью разграблено.

Последнее сообщение касается того, что подразделение Вермахта удерживавшее верхние этажи клиники против занявших нижние этажи русских, смогло прорваться к своим. Вероятно, что клиника сгорела или была разрушена артиллерийским огнём.

От переводчика: Клинический комплекс был восстановлен после войны, и в нём разместилась воинская часть. Сегодня здание клиники разрушается…

Автор Маргарита Зигель

Перевод Евгений А. Стюарт