Продолжаем публикацию мемуаров Элизабет Веттерлинг – юной жены пастора. Её воспоминания сохранили для нас образ старолютеранской кирхи Инстербурга и её общины...

…На подоконнике зацвели первые гиацинты, выращенные собственными руками, а за окном снова зазвенели санные колокольчики. Кучер управляющего Альтхофом выглядит весьма причудливо в своей лохматой чёрной меховой шапке и такой же пелерине.

После захода солнца в замковый сад с шумом и карканьем вторгаются стаи ворон, собираясь на верхушках спящих деревьев. С наступлением темноты всё постепенно замирает. С улицы пропадают бойкие детские крики. Звон бубенцов остаётся практически единственным звуком, который то и дело нарушает опустившуюся тишину. Свет газового фонаря перед домом по диагонали падает снизу вверх на наш потолок. Это тот час, когда через порог тихо переступает прошлое... В это время я спешу достать из кабинета старые церковные книги и листаю у лампадки их исписанные старым почерком пожелтевшие страницы. Здесь и подушные переписи, и записи о крещении, браках и смертях в приходах Инстербурга, Тильзита, Лаугаллена и Немониена. Многие из фамилий до сих пор были известны мне лишь понаслышке и всё ещё встречаются в тех или иных приходах. Из этих записей пробуждаются следы давно минувшей жизни, над которой я непрестанно размышляю. Чернила поблекли, и за последние годы прадедушкины письмена стали хрупкими и трудночитаемыми. В списках Лаугаллена то и дело встречаются старые литовские имена – Йонс, Ансас, Юргис, Криступс, Петрас, Эндрик, Симманс, а также Аннели, Аннике, Марике, Эннуше, Урте, Марутте, Эркме, Эрдмуте… Количество детей в большинстве семей весьма высоко – у Ансаса Степпата и его супруги Эрмке, урождённой Серрунейт, было двенадцать детей, рождённых между 1859 и 1883 годами. Впрочем, и детская смертность тоже была на очень высоком уровне. Указаны и причины смерти: немощь, прорезывание зубов, судороги, ангина, скарлатина, оспа, холера, истощение, лихорадка и прочее. Но в графе «медицинская помощь» в большинстве случаев проставлено - нет.

…Неужто в Восточной Пруссии не бывает весны? По календарю она уже давно наступила, а озёра всё ещё скованы льдом и держатся холода. В полдень солнце растапливает снег, но зима всё ещё неумолима. И вот, наконец, на стыке марта-апреля наступает то самое время – по всё ещё обледенелым тротуарам зажурчали талые ручьи, сани поставлены на прикол, снова появляются повозки, а когда мимо проезжает машина, то брызги от луж разлетаются на несколько метров вокруг. На еженедельной ярмарке продают первые зелёные берёзовые ветки, да и яйца заметно дешевеют. В саду постепенно появляются проплешины, и лишь в компостном углу всё ещё лежит снег. Днём там щебечут скворцы, вьют гнёзда, гуляют по набережной в поисках пропитания, и заливаются трелью на пока ещё голых кронах фруктовых деревьев.

И в этот момент, жизнь, которую так долго скрывали, вдруг решает наверстать всё то, что она упускала – после первого тёплого дождика всё вокруг зеленеет, а по саду разносится аромат фиалок. Из окон вынуты двойные оконные рамы. Наш дворник Дидрихкейт метёт двор и неторопливо бредёт по тропинке к кирхе, чтобы нарубить там дров.

В мае уже держится высокая температура. На террасах приходского сада и вдоль тропинки к кирхе цветёт вишня. Под цветущими деревьями в сопровождении Генриха в кирху следуют конфирманды (мальчики и девочки, наставленные в религии и причащающиеся в первый раз – прим.переводчика). На Вознесение здесь проводится конфирмация. Мне особенно нравится восточно-прусский обычай, когда девушки в этот день надевают белоснежную одежду. Внутри кирхи всё богато украшено еловыми и берёзовыми гирляндами, множеством огней и цветов. Собралось много людей, которые неустанно и стойко отмечают двухчасовое праздничное богослужение.

Спустя неделю после Пятидесятницы у нас собрался молодёжный лагерь, который возглавил пастор Герхард Штиф из Свинемюнде. Он и его жена приехали из Свинемюнде в Пиллау на борту одного из судов Восточно-прусской морской службы. В те времена морские путешествия были во многом предпочтительнее железнодорожных маршрутов через польский коридор.

Участники лагеря приехали не только из Восточной Пруссии и Померании, но также из отдалённых провинций Германии. Пастор Штиф, выходец из молодёжного движения, обладал особым даром общения с молодёжью, а его супруга Рут была ему достойной помощницей.

При плюс 32 градусах в тени несчастные юноши проводили утренние часы за изучением Библии, на лекциях и в диспутах в саду, а во время перерывов бросались к водопроводу. Обедали они в пляжном ресторане Хельмута Зигера, а ужинали в нашем саду, куда приходили и прелестные молодые девушки. Столы и стулья из зала выносились под цветущие ветви боярышника и калины. Иногда скворцы украдкой воровали мясное ассорти прямо с расставленных на столах тарелок. Майским вечером все рассаживаются широким полукругом прямо на лужайке. Температура спадает и лёгкий ветерок дует со стороны старых лип, растущих на Белильном поле. Пастор Штиф вдохновенно повествует о любительских театральных постановках, их обсуждают, читают по ролям и затем устраивают сами представления. И, конечно же, пение – сольно или хором, отдавая предпочтение канонам наподобие «Для счастья нужно мало, а кто счастлив, тот король» (автор Август Мюлинг, 1786-1847 – прим.переводчика). В воскресенье наступает последний день молодёжного лагеря. Рут Штиф на органе и… слаженное хоровое пение оживляют утреннюю службу.

По-прежнему не отпускает жара. Когда же после полудня мы садимся пить кофе в церковном саду, поднимается сильный ветер, который сминает бумажные скатерти и грозит порвать их. На нас угрожающе надвигается чёрная туча, а вдалеке слышатся громовые раскаты. Особо обеспокоенные начинают собирать свои пожитки. Однако нам повезло – тучи рассеялись, и мы продолжили пить кофе.

После этого в кирхе устраивается музыкальное торжество. Хоровое и сольное пение чередуется с игрой на виолончели, скрипке и органе. Все стараются изо всех сил. Слушать музыку сплошное удовольствие, и у многих на глаза наворачиваются слёзы.

Лагерь официально завершил свою работу, но большая часть общины остаётся вместе с молодёжью на обед и последующие игры в церковном саду, продолжающиеся до самой темноты. А затем все дружно прощаются.

…В июле церковный советник Цимер во время своей поездки по северо-восточной епархии посещает и Инстербург. Нашего высокого гостя тогда особенно впечатлили многочисленные совы, которые в летние вечера усаживались на заборе вдоль Шлосс-штрассе. Они гнездились в старой башне Пайнтурм, а с наступлением темноты отправлялись на охоту...

Продолжение следует

Элизабет Веттерлинг

Перевод Евгений А. Стюарт, 2020